Антиперфекционизм: чего не понимают отличники и что плохого в стремлении к идеалу

В своем стремлении к безупречности перфекционисты совершают три ошибки: зацикливаются на незначительных деталях, избегают нешаблонных задач и ругают себя за промахи. Но ругая себя, мы не становимся сильнее, считает известный психолог Адам Грант, мы упускаем возможность для роста. В чем еще минусы перфекционизма и как перестать беспокоиться о неважном — в отрывке из его новой книги «Скрытый потенциал. Наука достижения великих целей»
Адам Грант — организационный психолог из Уортонской школы бизнеса, ведущий подкаста Re:Thinking («Пере:осмысление») и автор бестселлеров The New York Times, таких как «План Б» и «Подумайте еще раз». В своей новой книге «Скрытый потенциал. Наука достижения великих целей» Грант предлагает контринтуитивные стратегии для достижения любых целей — от спортивных побед до изучения иностранных языков.

Фото Getty Images
В частности, описывая полиглотов, знающих по пять-шесть языков, он рассказывает, что их главный секрет — не врожденные способности, а готовность оказаться в дискомфортной ситуации и говорить с людьми на их языке, делая ошибки и обучаясь в процессе. 

Он утверждает, что дискомфорт это в целом один из наиболее важных элементов пути к успеху. «Если вы чем-то занимаетесь и вам комфортно, значит, вы что-то делаете неправильно», — цитирует он героя популярного сериала Теда Лассо. 

Адам Грант говорит, что тема реализации заложенного в человеке потенциала интересна ему потому, что он сам через это прошел — например, стал одним из лучших в стране по прыжкам с вышки, хотя сначала был хуже всех в группе. А еще в начале своей преподавательской карьеры он был никудышным лектором и каждая из его лекций заканчивалась провалом, зато сейчас его выступления на TED Talks собирают миллионы просмотров. 

Книга «Скрытый потенциал. Наука достижения великих целей» выходит в августе в издательстве Манн, Иванов и Фербер. Forbes публикует отрывок. 

Чего не понимают отличники 
В детстве мама часто говорила мне, что будет гордиться мной вне зависимости от оценок — но только при уверенности, что я стараюсь изо всех сил. Затем она обычно добавляла: «Но если ты не получишь пятерку, я пойму, что ты сделал не все от тебя зависящее». Она произносила эти слова с улыбкой, но я все воспринимал всерьез: «Нельзя довольствоваться ничем, кроме совершенства». 

Конечно, желание избегать ошибок в стремлении к успеху — это совершенно нормально. К примеру, вы бы вряд ли хотели попасть на операционный стол к кардиохирургу, который привык выполнять свою работу спустя рукава. Однако перфекционизм поднимает наши ожидания на совершенно другой уровень. И я сейчас не имею в виду те случаи, когда кандидаты на собеседованиях заявляют, что их главная слабость кроется в излишнем стремлении к совершенству. Нет, речь идет о более существенной крайности. 

Перфекционизм — это желание быть безупречным. Его цель — полное отсутствие дефектов: никаких ошибок, недостатков, поражений. Такой подход любил, например, один мой одногруппник в колледже: он так гордился своим идеальным результатом за тест SAT (Scholastic Assessment Test, — экзамен для поступления в колледжи и вузы США, аналог ЕГЭ), что взял себе адрес электронной почты IGot1600 (англ. «я набрал 1600» — максимальное количество баллов за тест). Тот же подход используют люди, в резюме которых даже спустя десять лет после выпуска из школы все еще значится средний балл аттестата, или публичные личности в социальных сетях, которые выставляют напоказ онлайн безупречные стороны своей жизни, стыдливо пряча физические и душевные шрамы. 

Доказано, что уже на протяжении многих лет перфекционизм все шире и шире распространяется в США, Великобритании и Канаде. Ситуацию, очевидно, усугубило появление социальных сетей, однако действительно резкий скачок увлеченности перфекционизмом начался в 1990-е годы, то есть в те времена, когда еще никто не публиковал в интернете фото с фильтрами. В сегодняшнем мире, где насаждается идея соревнования, молодое поколение все чаще подвергается давлению со стороны родителей, которые требуют от него безупречных результатов, а также сталкивается с жесткой критикой, когда не соответствует ожиданиям. Дети привыкают к тому, что могут заслужить высокой оценки, лишь будучи идеальными. Любая ошибка становится ударом для их самооценки — я знаю об этом не понаслышке.

Победив в викторине по теме «Путешественники», я ругал себя за то, что неправильно ответил на один из вопросов: «Как же я мог забыть, что морской путь в Индию был открыт не Магелланом, а Васко да Гамой?» Пройдя в финал турнира по видеоигре Mortal Kombat и выиграв пожизненный абонемент в местный кинотеатр, я даже не праздновал: «Третье место — второе среди проигравших». Получив высокий балл за тест по математике, я был разочарован: «Всего 98? Недостаточно хорошо». 

Перфекционистам отлично удается решать прямолинейные, шаблонные проблемы. В школе они получают хорошие оценки за тесты, в которых для каждого вопроса нужно выбрать единственный правильный ответ, а также за задания по заполнению пропусков — все это позволяет перфекционистам просто пересказать ранее усвоенную информацию. «Мраморное архитектурное членение оформлено тонкой сине-серой лепниной из пьетра-серены». Понятия не имею, что означает эта фраза, но она не идет у меня из памяти с тех самых пор, как я готовился к экзаменам на первом курсе. 

Что касается реального мира, то он намного более многозначен. За пределами предсказуемого и поддающегося контролю кокона академических экзаменов желание отыскивать единственно правильный ответ может принести вред. Так, в ходе метаанализа учеными было установлено, что в среднем никакой корреляции между перфекционизмом и результатом выполненной работы нет. Согласно исследованию, когда дело доходит до решения конкретных задач, перфекционисты справляются с ними не лучше остальных, а иногда и хуже. Навыки и склонности, побуждающие людей стремиться к самым высоким оценкам в старших классах или колледже, после выпуска могут оказаться совершенно ненужными. 

Многие мастера своего дела начинают свой путь со средних показателей в школьных табелях успеваемости. К примеру, в ходе изучения биографий выдающихся мировых скульпторов выяснилось, что большинство из них в школьные годы были совершенно заурядными: две трети из  них окончили школу с четверками и тройками. Примерно то же самое было обнаружено и при сравнении наиболее влиятельных американских архитекторов с теми, кому не удалось добиться в этой сфере значительного успеха. Как выяснилось позже, среди первых было мало бывших отличников: в основном они учились средне. А их коллеги-перфекционисты, хоть и получали блестящие оценки в колледжах, спроектировать по-настоящему интересных зданий так и не смогли.

Согласно данным исследований, в своем стремлении к безупречности перфекционисты совершают ошибки в трех аспектах. Во-первых, они зацикливаются на деталях, которые не имеют особой ценности. Им так хочется найти верное решение для различных незначительных задач, что не хватает дисциплины для обращения к по-настоящему важным проблемам. Такие люди, как говорится, за деревьями леса не видят. Во-вторых, перфекционисты избегают непривычных ситуаций и трудных заданий, ведь работа над ними может привести к ошибкам. В результате вместо того, чтобы развивать новые навыки, они лишь оттачивают небольшое число уже имеющихся. В-третьих, совершая ошибку, перфекционисты ругают себя, а поэтому с трудом извлекают из нее какой-либо урок. Они не понимают, что цель анализа собственных промахов состоит не в том, чтобы пристыдить себя, а чтобы получить новые знания для будущего развития. 

Если бы перфекционизм был медицинским препаратом, то на этикетке был бы обозначен следующий побочный эффект: «Внимание! Может приводить к задержке роста». Стремясь к совершенству, мы попадаем в ловушку туннельного зрения. Это происходит именно из-за желания избегать ошибок: оно мешает нам увидеть более значимые проблемы и заставляет ограничиваться все меньшим числом навыков для совершенствования. 

Даже если вы не считаете себя перфекционистом, то с вами, возможно, все же случалось что-то из перечисленного выше. Дело в том, что, посвящая себя проектам, имеющим особое значение, человеку свойственно испытывать желание вновь и вновь перепроверять и корректировать результат, добиваясь максимальной идеальности. Однако, когда впереди ждет долгий путь, лучшим вкладом в его преодоление станет осознание, что совершенство представляет собой мираж. Недостатки — это нормально, и с ними следует учиться мириться. 

Бетон и его особенности 
Одна японская легенда гласит, что как-то жил на свете юноша, который искал себе наставника, чтобы он научил его проводить чайную церемонию. Когда он нашел подходящего человека, тот решил проверить будущего ученика, попросив его прибраться в саду. Юноша полол сорняки и сгребал в кучу опавшие листья до тех пор, пока земля вокруг не стала девственно чистой. И все же, осмотрев результаты своей безукоризненной работы, он решил, что чего-то не хватает. Тогда он подошел к сакуре и встряхнул дерево — на землю упало несколько лепестков. Так, сумев увидеть красоту в несовершенстве, юноша показал, что готов стать мастером. 

Эта легенда восходит корнями к XVI веку, когда в японской чайной церемонии произошла весьма существенная перемена: вместо безупречной дорогой посуды стали использовать чаши со сколами и повидавшие виды чайники. Эта практика получила название «ваби-саби». 

Уважать красоту несовершенства — это настоящее искусство. И суть здесь вовсе не в том, чтобы формировать недостатки намеренно — важно научиться принимать те из них, что являются неизбежными, признав, что они не лишают предметы или действия возвышенности. Именно такой ориентир выбрал в своей работе и жизни японский архитектор Тадао Андо. Он антиперфекционист: ему свойственно тщательно подходить к выбору аспекта, над которым он собирается как следует поработать. 

Если спросить Андо о его школьных годах, то он расскажет, что учился плохо, зато непревзойденно мирился с несовершенством своих оценок. В старших классах, несмотря на страсть к архитектуре, особых успехов он в этой сфере не показал. К тому же, даже если бы Андо мог позволить себе обучение в архитектурной школе, его бы не приняли туда из-за низкой успеваемости, поэтому он решил стать профессиональным боксером. 

Он продолжил оттачивать способность принимать несовершенство уже на ринге. В боях не было ничего даже близкого к безупречности: ему неизбежно приходилось получать удары. Он понял, что, если хочет побеждать, ему нельзя уделять лишнее внимание деталям, бояться собственных недостатков и избегать вызовов. К тому же ранить себя, занимаясь самобичеванием, не было никакого смысла: с нанесением ударов на ура справлялись его оппоненты. Защищая от них лицо и голову, Андо приходилось оставлять другие участки тела открытыми, подставляя их под чужие кулаки. «В боксе нужно идти навстречу опасности — только так ты выжмешь из себя максимум и в результате победишь, — делится Андо. — Проектирование зданий требует такого же подхода <…> Этот дополнительный шаг в неизвестность предельно важен». 

Спустя два года практики Андо ушел из бокса, чтобы начать самостоятельно изучать архитектуру и совершенствовать свое видение. Он отказался от стремления к идеалу, заменив формулировку «безупречно» на «безупречно приемлемо». Андо намеревался строить свои здания из бетона — материала, которым другие архитекторы пренебрегали, потому что он имел серьезные недостатки с точки зрения эстетики. Андо же привлекали в нем прочность и «необычная шероховатость». Поскольку на начальном этапе карьеры бюджета на то, чтобы чем-то покрывать бетон, ему не хватало, он решил оставлять его в первозданном виде. 

В результате голый бетон стал визитной карточкой Андо. На каждой такой стене можно заметить несовершенства: линии швов и отверстия пузырьков. Поэтому, чтобы они не отвлекали наблюдателя от окружающей красоты, он аккуратно разглаживал поверхность, добиваясь текстуры шелка или кашемира. Как однажды выразился один из подрядчиков, Андо хотел, чтобы бетон «будто вибрировал, разглаживаясь, как сливочное масло». На вид материал все еще казался несовершенным, но все же приемлемым — ведь на ощупь он был безупречно гладким. 

Знаменитые бетонные стены Андо можно увидеть в Церкви Света — одном из его самых знаменитых проектов. За основу дизайна он взял то, что большинству архитекторов показалось бы слабым местом: отверстия в бетоне, оставляющие торец здания открытым. Они имеют по-настоящему замечательное назначение: пропускают внутрь поток света в виде креста. К разочарованию Андо, служители церкви посчитали, что из-за свежего воздуха, проникающего через эти отверстия, в здании будет слишком холодно, поэтому ему пришлось пойти на компромисс и установить в них стекла. Он все еще надеется однажды убрать их и шутит, что, увидев его, священники каждый раз умоляют оставить их на месте. 

Мировоззрение ваби-саби позволяет переключать внимание с недосягаемого идеала на достижимые стандарты, которые можно корректировать с течением времени. Однако видеть красоту в несовершенстве не так-то просто — уж я, человек, стремящийся исцелиться от перфекционизма, знаю это не понаслышке.

В поисках «правильных» несовершенств 
После того как я почти целое лето провел за видеоиграми, рассерженная мама отвела меня в местный бассейн. Взглянув на самый глубокий участок, я увидел, как по трамплину для прыжков в воду с необычайной грацией идет спасатель. Затем он вдруг подпрыгнул и, свернувшись калачиком, два раза повернулся в воздухе. Войдя в воду, он не оставил за собой ни малейших брызг. Я был восхищен. 

Остаток лета я потратил на обучение нескольким базовым видам прыжков в воду и даже решил принять участие в осенних соревнованиях среди старшеклассников-новичков. Тренером нашей команды был Эрик Бест, который в дальнейшем подготовил многих олимпийских чемпионов. Он тогда сказал мне, что у него есть для меня две новости: хорошая и  плохая. Плохая заключалась в том, что прыжки в воду требуют грации, гибкости и взрывной силы. Я же передвигался, словно монстр Франкенштейна, до пальцев ног мог достать, лишь согнув колени, а прыгать в воду умел хуже пожилой бабули своего тренера. «Простите, вы сказали, что есть и хорошая новость?», — спросил тогда я. 

Да, хорошая новость у Эрика была. Его не волновал уровень моей подготовки: он никогда не лишал шанса тех, кто проявлял рвение. К тому же прыжки в воду были спортом для отщепенцев: им в основном занимались те атлеты, чьи рост, скорость и сила не соответствовали стандартам других дисциплин. По прогнозам тренера, к концу учебы в школе я мог стать финалистом чемпионата штата — если, конечно, приложу необходимые усилия. 

Эти слова разожгли во мне огонь. Хотя на тот момент я выполнял прыжки только начального уровня, меня поглотило желание научиться делать это безупречно. Каждый раз в конце тренировки я умолял тренера: «Ну можно еще один раз?» 

Эрик вынужден был чуть ли не насильно вытаскивать меня из бассейна. Мне не хотелось уходить до тех пор, пока я не избавлю свои прыжки от всех недостатков. 

Судьи оценивают прыжки в воду, равняясь на идеал, и баллы могут снять за любое отступление: за «недокрут» или «перекрут»; за то, что прыгун оказался слишком близко или слишком далеко от доски; за то, что у него не получилось коснуться пальцев ног или вытянуть носки; за даже небольшое количество брызг… Оттолкнуться, свернуться в клубок и войти в воду требовалось безукоризненно.

Я думал, что перфекционизм станет для меня преимуществом, но на деле он лишь мешал. Я долгими часами учился входить в воду без брызг, в то время как мне стоило уделить внимание более серьезной задаче: усовершенствовать свой невыразительный вертикальный прыжок. Помимо того, что я сосредоточивался не на тех трудностях, на которых следовало, у меня была и еще одна проблема — сомнения. 

Когда я уже подходил к краю доски, то всегда ненадолго задерживался. У меня было много оправданий: чрезмерно наклонился вперед или назад, слишком быстро или медленно шагал, а потому не смог уловить ритм, с которым вибрирует доска… Стоя на краю, я отклонялся то влево, то вправо, как пресловутая Златовласка (сюжет английской сказки про Златовласку напоминает русскую сказку «Три медведя». — Forbes): мне хотелось, чтобы все было «в самый раз». 

Особенно сильно я мешкал, когда приходило время пробовать новый прыжок. На одной из тренировок я в течение 45 минут ходил туда-сюда по  доске, так ни  разу и  не  прыгнув. Это бездействие не просто тратило мое время, но и останавливало прогресс: не находя в себе сил научиться сложным прыжкам, я снова и снова корректировал выполнение простых. Мне было необходимо преодолеть собственный перфекционизм. 

Но что же для этого делать? Перфекционист не умеет жить по-другому. Даже если вы не относитесь к этой категории людей, то, скорее всего, увлекаясь чем-то, все равно не всегда можете сразу решить, какие подзадачи поставить в приоритет, а что свести к минимуму, а также когда нужно остановиться и как смириться с неизбежными недостатками.

Доказано, что совершенствованию способствует не стремление к безупречности, а высокие личные стандарты. Из этого можно сделать вывод, что принципу «будь лучше всех» оптимальнее переключиться на подход «делай все, что в твоих силах», однако последний все же не панацея. По результатам сотен экспериментов люди, которых поощряют за стремление прилагать максимум усилий, в итоге добиваются менее значимых результатов и усваивают меньше новой информации, чем те, кому поручают трудные, но четкие задачи. 

Если вы хотите исцелиться от перфекционизма, то принцип «делай все, что в твоих силах» — плохое лекарство. Он наделяет цель неопределенностью, которая мешает направить усилия в верное русло и рассчитать оптимальную скорость движения, а также лишает человека понимания, к чему он стремится и насколько далеко продвинулся. Идеальный противовес перфекционизму — это постановка цели, которая отличается высокой точностью и уровнем сложности. Это побуждает сосредоточиться на самом важном и дает возможность трезво оценивать приложенные усилия. 

Эрик говорил, что комментаторы, восторженно описывающие безупречные 10-балльные прыжки, совершают грубую ошибку, ведь такого прыжка, который действительно можно было бы назвать безупречным, не существует. К примеру, на Олимпийских играх даже есть особое правило, согласно которому 10 баллов означают, что прыжок не безукоризненный, а превосходный. 

Именно Эрик первым начал обучать меня искусству ваби-саби. Его урок подействовал: я понял, что мне необязательно быть совершенным — нужно лишь получить непростое, но понятное задание. Работая со мной, Эрик для каждого прыжка ставил такую цель, которая заставляла меня работать на пределе своих возможностей. Когда я тренировал базовый прыжок из передней стойки, то рассчитывал на оценку в 6,5 балла; перейдя к более сложному прыжку с вращением, я снижал планку до 5 баллов; а изучая совершенно незнакомый новый прыжок, я просто старался набрать больше нуля. Иными словами, провала для меня не существовало: я выполнял прыжок, а Эрик ставил мне ту или иную оценку. Затем он разрешил мне вносить изменения и напомнил, что если я хочу добиться развития, поначалу тренировки должны доставлять мне дискомфорт. 

Я перестал искать идеальный подход к делу и начал применять первый же, который показался мне достаточно хорошим: перестал избегать сложных прыжков и решил выходить за пределы собственных возможностей. Уже через несколько лет я мог выполнять двойное сальто с поворотом и погружением — все благодаря тому, что бросил привычку ругать себя за прежние ошибки и сосредоточился на текущем развитии. В большей степени. Однажды на командном праздновании капитаны присвоили мне грамоту в номинации «Если бы только». К ней шла карикатура, на которой я говорил: «Если бы я только смог указать пальцем левой ноги на эту надпись, то получил бы не 8 баллов, а 8,5». 

Я все еще расстраивался, если мне не удавалось выполнить прыжки как можно лучше. Когда Эрик слышал от своих подопечных жалобы на неудачный день, он задавал им два вопроса: «Ты сегодня добился больше, чем в прошлый раз?» и «У тебя сегодня получилось сделать кого-нибудь другого лучше, чем он был?» Если ответ хотя бы на один из этих двух вопросов оказывался утвердительным, то он заверял воспитанника, что его день прошел хорошо. Примечательно, что его фамилия была Бест (англ. «лучший»), но стремился он не к совершенству, а к прогрессу. 

Я осознал, что даже когда был недоволен своими прыжками в воду, то какая-то одна из частичек моего «я» могла бы оказаться вполне удовлетворена. Есть и еще один способ, который, как я обнаружил, помогает сбросить с себя груз перфекционизма — так называемое ментальное путешествие во времени. То, что надо. 

Обычно по мере достижения все новых результатов ожидания становятся лишь выше. Чем лучше человек справляется, тем больше требований к себе предъявляет и тем меньше замечает, как приближается к успеху. Оценка прогресса зависит от того, помнит ли человек, как именно оценила бы нынешние победы его версия из прошлого. Знай вы пять лет назад, чего добьетесь к настоящему моменту, насколько вы собой гордились бы? 

Я понял, что тот 14-летний мальчик, который едва мог сделать сальто, был бы восхищен, увидев свои достижения всего через несколько лет. Я даже начал пересматривать видеозаписи своих первых прыжков: когда стыд сошел на нет, я осознал, как вырос над собой. 

Ругая себя, вы не становитесь сильнее — вы себя раните. Проявлять к себе доброту — значит не игнорировать собственные слабые стороны, а разрешить себе учиться на своих неудачах. Человек развивается лишь при условии, что принимает свои недостатки, а не наказывает себя за них. Нельзя позволять себе ощущать промахи как нечто неправильное. 

Перфекционисты много беспокоятся на этот счет, будто всего одна ошибка сделает из них неудачников. Между тем данные, полученные в ходе восьми научных исследований, свидетельствуют о следующем: окружающие не судят об уровне профессионализма человека по какому-то одному результату. Перфекционисты подвержены «эффекту преувеличения потенциальных последствий». К примеру, если вы приготовите одно неудачное блюдо, ваша семья не сочтет вас никудышным поваром, а если однажды во время фотосессии в кадр попадет ваш палец, никто не назовет вас из-за этого плохим фотографом. Все прекрасно понимают, что по одному моменту из жизни нельзя судить о мастерстве в целом. 

Оказывается, оценивая навыки другого человека, люди в основном обращают внимание на его самые высокие результаты, а не на худшие провалы. Даже если вы видели, как Серена Уильямс ошибается при подаче, вы все равно поймете, насколько она превосходит своих соперников, когда увидите хотя бы один из ее эйсов. Другой пример: хотя продажи компьютера Apple Lisa закончились полным провалом, общество не перестало считать, что Стив Джобс наделен даром предвидения, так как позже он разработал Macintosh. А гениальность Шекспира? Мы оцениваем ее по его шедеврам, таким как «Гамлет» и «Король Лир», закрывая глаза на заурядные пьесы вроде «Жизни Тимона Афинского» и «Виндзорских насмешниц». Люди судят о потенциале, основываясь на главных удачах, а не на существенных ошибках. Возможно, нам самим стоит относиться к себе с такой же благосклонностью? 

Когда я занимался прыжками в воду, моя продуктивность обладала конкретными пределами. Мне не удавалось приблизиться к результатам олимпийских спортсменов, но я мог ставить свои личные рекорды. К окончанию школы я заработал себе место в сборной США и дважды участвовал в отборе на олимпийский турнир среди юниоров. И все же самую сильную гордость я почувствовал, когда Эрик сказал мне, что, будучи менее талантливым, чем остальные ребята, которых он тренировал, я на пути своего развития продвинулся намного дальше, чем любой из них. Именно тогда я осознал, что успех заключается не в том, насколько ты близок к совершенству, а в том, сколько препятствий ты смог преодолеть на пути.

Источник: "Forbes"